В "Истории христианской религии до двухсотого
года" Чарльза Б. Уайта, магистра гуманитарных наук, анонсированной и
подвергнутой рецензии в "Banner of Light" (Бостон), мы обнаруживаем,
что часть книги посвящена великому чудотворцу второго века нашей эры —
Аполлонию Тианскому, у которого никогда не было конкурента в Римской Империи.
Период времени, на которое обращено особое внимание в этой
книге, разделяется на шесть частей, вторая из которых, от 80 до 120 года н.э.,
включает в себя Век Чудес, история которого будет интересна спиритуалистам, как
некое средство для сравнения проявлений невидимых разумных существ в наше время
с похожими событиями во времена, последовавшие за введением христианства.
Аполлоний Тианский был наиболее знаменитой фигурой этого периода и свидетелем
царствования дюжины римских императоров. Перед его рождением, Протей,
египетский бог, появился перед его матерью и предупредил ее, что он воплотится
в ее будущего ребенка. Следуя наставлениям, данным ей во сне, она пошла на луг
собирать цветы. Пока она делала это, стая лебедей образовала хор вокруг нее и,
хлопая крыльями, лебеди пели в унисон. В это время внезапно подул ласковый
ветерок, и Аполлоний родился.
Такова легенда, которая в древние времена делала из каждой
значительной личности — "сына Бога", таинственно рожденного девой. А
дальше следует история.
В юности он имел удивительные умственные способности и был
очень красив, и находил величайшее счастье в разговорах с последователями
Платона, Хрисиппа и Аристотеля. Он не ел ничего, что было живым, и питался лишь
фруктами и плодами земли; он был энергичным поклонником и последователем
Пифагора, и как таковой, хранил молчание в течение пяти лет. Куда бы он не
отправлялся, везде он реформировал религиозные культы и совершал удивительные
поступки. На праздниках он удивлял гостей, заставляя хлеб, фрукты, овощи и
разнообразные лакомства появляться перед ним по его повелению. Статуи оживали,
и бронзовые фигуры сходили со своих пьедесталов, изменяя свои позы и работая в
качестве слуг. Применением той же самой силы совершались дематериализации;
исчезали золотые и серебряные сосуды вместе с их содержимым; в одном случае,
даже слуги исчезли из виду.
В Риме Аполлоний был обвинен в измене. Придя на допрос, его
обвинитель вышел вперед, развернул свой свиток, на котором было записано
обвинение, и был изумлен, обнаружив чистый лист.
Встретив похоронную процессию, он сказал сопровождающим:
"Опустите гроб на землю, и я высушу слезы, которые вы проливаете над этой
девушкой". Он дотронулся до молодой женщины, произнес несколько слов, и
мертвая возвратилась к жизни. Когда он был в Смирне, в Эфесе свирепствовала
чума, и его позвали отправится туда. "Путешествие не может быть
отложено", — сказал он; и не успел он закончить произнесение этих слов,
как он уже был в Эфесе.
Когда ему было около ста лет, его привели к императору Рима
по обвинению в чародействе. Он был заключен в тюрьму. В это время его спросили,
когда он мог бы быть на свободе? "Завтра, если это зависит от судьи;
сейчас, если это зависит от меня". Произнеся это, он вынул свои ноги из
кандалов и сказал: "Вы видите свободу, которой я обладаю". Затем он
вернулся в кандалы.
На трибунале его спросили: "Почему люди называют тебя
богом?"
"Потому что", — сказал он, — "каждый человек,
который добр, имеет право так называться".
"Каким образом ты предсказал чуму в Эфесе?"
Он ответил: "Благодаря тому, что я живу на более легкой
пище, чем другие люди".
Его ответы на эти и другие вопросы его обвинителей показали
такую силу, что император был очень сильно взволнован и объявил его невиновным;
но сказал, что он задержит его для личного разговора. Он ответил: "Вы
можете задержать мое тело, но не мою душу; и, я добавлю, не можете даже мое
тело". Произнеся эти слова, он исчез из трибунала, и в тот же самый день
встретил своего друга в Путеоли, в трех днях ходьбы от Рима.
Писания Аполлония показывают его ученым человеком,
наделенным совершенным знанием человеческой природы и наполненным благородными
чувствами и принципами мудрой философии. Он говорит в своем послании к Валерию:
"Не существует смерти чего-либо, за исключением
внешности; и также нет рождения чего-либо, кроме внешнего облика. То, что
переходит из субстанции в природу, кажется рожденным, и то, что переходит из
природы в субстанцию, кажется, подобным же образом, умершим; хотя в
действительности ничего не порождается и ничего не исчезает; но лишь сейчас
попадает в поле зрения и сейчас исчезает из него. Нечто появляется по причине
плотности материи и исчезает по причине разреженности субстанции; но это всегда
одно и то же, различающееся только по движению и условиям".
Высочайшая похвала была оказана Аполлонию императором Титом.
Философ написал ему вскоре после его вступления на престол, советуя ему быть
умеренным в своем правлении, и Тит ответил:
"От своего имени и от имени моей страны я благодарю вас
и буду помнить об этом. Поистине, я захватил Иерусалим, но вы взяли меня в
плен".
В удивительные деяния, совершенные Аполлонием (хотя бы они и
были чудесными), источник и порождающие причины которых ясно обнаружил
современный спиритуализм, повсеместно верили во втором веке и в последующие
века; и христиане делали это в той же мере, что и остальные. Симон Маг был другим
знаменитым чудотворцем второго века, и никто не отрицает его силы. Даже
христиане были вынуждены признать то, что он совершал чудеса. Упоминание о нем
сделано в Деяниях апостолов, VIII, 9-10. Его слава была всемирной, его
последователи — в каждом народе, и в Риме была воздвигнута статуя в его честь.
Он часто вступал в споры с Петром, которые мы в наши дни могли бы назвать
"соревнованием чудес" с целью установить, чья сила была большей. В
"Деяниях Петра и Павла" утверждается, что Симон заставил двигаться
бронзовую змею, смеяться статую, и сам поднялся в воздух; к этому добавлено:
"в противовес этому, Петр излечил болезнь словом, сделал слепого зрячим, и
т. д.". Симон, оказавшись перед Нероном, изменил свою внешность: внезапно
он стал ребенком, затем — стариком; в другое время — молодым человеком. "И
Нерон, увидев это, предположил, что он — Сын Бога".
В "Признаниях", работе Петрина о древних веках,
приводится описание публичной дискуссии между Петром и Симоном Магом, которое и
воспроизводится в данной работе.
Приводимые сообщения о многих других чудотворцах в высшей
степени убедительно показывают, что та сила, при помощи которой они работали,
не ограничивалась каким-либо человеком или неким количеством людей, как этому
учат христиане, но что медиумическим даром тогда, как и сейчас, обладали многие
люди. Заявления, цитируемые из трудов писателей первых двух веков о том, что
происходило в те времена, подвергнут строгому испытанию доверчивость даже
наиболее доверчивых, и даже относительно самой веры в эту эру чудес. Многие из
этих сообщений могут быть сильно преувеличены, но неразумно было бы
предполагать, что все они являются чистыми фальсификациями, без какой-либо доли
истины в своем основании; и еще меньше это можно бы было сделать после тех
открытий, которые были сделаны после возникновения современного спиритуализма.
Некоторое представление о той тщательности, с которой надо относится к любому
предмету, содержащемуся в этих книгах, может быть получено, когда мы сообщим,
что в индексе содержится двести тридцать ссылок на выражения, связанные с
"Иисусом Христом"; из которых может быть сделан справедливый вывод о
том, что данные сообщения имеют огромную ценность для получения искомой
информации, чтобы иметь возможность различить, был ли Иисус — "Человек,
Миф или Бог". "Возникновение и история христианских учений", а
также "Возникновение и установление авторитета римской церкви надо всеми
другими церквями" в полном объеме показывают и во многом проясняют многие
препятствия и спорные вопросы. Короче говоря, для нас невозможно, без
серьезного расширения тех границ, которые отведены для данной статьи, отдать
всю дань справедливости этой очень поучительной книге; но мы думаем, что было
сказано достаточно, чтобы убедить наших читателей в том, что это одно из
наиболее интересных и долгожданных приобретений в литературе этого
прогрессивного века.
Некоторые авторы пытаются придать появлению Аполлония
легендарный характер, в то время как набожные христиане будут продолжать
называть его мошенником. Если бы существование Иисуса из Назарета было бы столь
же хорошо удостоверено историей, и он сам был хотя бы наполовину столь же
известен классическим авторам, как Аполлоний, — то никакой скептик не
сомневался бы в действительном существовании такого человека, как Сын Марии и
Иосифа. Аполлоний из Тиана был другом и корреспондентом римских императриц и
некоторых императоров, в то время как Иисус оставил на страницах истории не
больше, чем если бы его жизнь была записана на песке в пустыне. Его письмо к
Акбару, правителю Эдессы, аутентичность которого утверждается одним лишь
Евсевием, — этим бароном Мюнхгаузеном патристической иерархии, — названо в
"Основаниях Христианства" "попыткой подделки" даже самим
Палеем, чья сильная вера признает даже наиболее неправдоподобные истории. Таким
образом, Аполлоний — это исторический персонаж; между тем, даже многие из самих
апостольских отцов, помещенные перед скрупулезным взором исторического
критицизма, начинают дрожать, а многие из них — угасают и исчезают, подобно
"блуждающим огонькам", или ignis fatus.
