- Дитя мое, правду ли
мне сказала сестра Бернадотт, что ты говоришь о моем скором отъезде из
монастыря? - голос абатиссы звучал чуть удивленно, но мягко.
- Да, Преподобная матушка, это верно. Вы скоро покинете нас.
Вас ждет отъезд в другой монастырь, богатый и обширный. Готовится указ короля,
- последние слова маленькой прорицательницы потонули в шорохе крахмальных юбок.
Она опять приседала... ниже, ниже, как можно ниже... Стоящая перед нею будущая
настоятельница монастыря кармелиток под покровительством Ее Величества,
расположенного в двадцати пяти лье от Парижа, почти придворного, заслуживала самого
низкого реверанса! Но это было безумно больно - так низко приседать! Немедленно
дала о себе знать искалеченная нога Марии-Анны.
- Кто сказал тебе об этом, малютка?! - ошеломленно
прошептала побледневшая аббатиса. Тихий ответ поверг ее в не меньшее изумление...
Вчера вечером я бросила в воду Ваши любимые цветы, Матушка, - мяту и мелиссу.
Их аромат и круги на воде сказали мне, что Вас ожидает дальняя дорога, почет и
уважение. Вскоре. Вы уже можете готовиться, Матушка, известие не заставит себя
ждать. И прежде чем аббатиса, успела хоть что-то сказать, маленькая черноглазая
девочка неслышною тенью прошмыгнула в дверь и исчезла в коридоре. Несмотря на
хромоту, ходила она удивительно быстро.
Два месяца спустя пришёл: "Указ короля». Преподобной
матушке предстоял дальний вояж. Она покидала монастырь, ее ожидало новое
назначение - богатое аббатство под покровительством самой королевы. На место
старой начальницы скоро обещали прислать другую. Все случилось столь внезапно,
что лишь после отъезда настоятельницы вспомнили о словах хромоножки Марии-Анны.
Она отнеслась к несказанному удивлению монахинь и подруг по монастырю спокойно,
с улыбкой, а к их уважению и страху перед нею, сменившему тотчас же привычное
ей равнодушие и жалость - как к чему то само собой разумеющемуся. Карьера
аббатисы была первым ошеломительно сбывшимся предсказанием шестилетней девочки.
Так началась слава Марии - Анны - Аделаиды Ленорман,"французской Сивиллы"....
День 1793 года. Почти все дома на рю дю Турнон, соседние с
домом таинственной госпожи Ленорман, погружались в чуткий сон. Еще одна
тревожная ночь революционного Парижа. Марии - Анне давно уже пора было
отдохнуть, хотя бы недолго - час, два, а она все не могла забыть сегодняшний -
или уже вчерашний? - ранний вечер, момент, когда она заставила этого страшного
человека посмотреть в ее глаза.
Его, Всесильного гражданина Марата, ошарашил тот
повелительный тон, с которым она обратилась к нему, ведь только он привык
отдавать приказы всей Франции!
"Посмотрите в мои глаза! - сказала она. Он взглянул и
отшатнулся. Она усмехнулась, не то презрительно, не то с жалостью: "Ну, и
что Вы там увидели?" В ответ Диктатор лишь передернул плечами и промолчал.
Друзья, его сопровождавшие, Сен-Жюст и Робеспьер, тут же стали приставать с
расспросами и, не стесняясь, высмеивать гадалку, зло и цинично над ней
подшучивая. Мария - Анна вспомнила в какой презрительной усмешке изогнулся
красивый рот Сен-Жюста при взгляде на нее, и с горечью вздохнула. Ей то что -
пустая насмешка не пристанет, и приговора Судьбы не изменить!
- Что тебе сказала эта черноволосая карга с вылупленными
глазами? - всё тормошил побледневшего друга Сен-Жюст. Ведь ты не трус, скажи,
гражданин Марат, что? Какова твоя Судьба?
- Я первый из Вас, кто увидел море крови в глазах этой
уродины! - глухо пробормотал Марат, и почти шатаясь, вышел из комнаты.
Ровно через два месяца ее предсказание сбылось. Марат был
заколот Шарлоттою Кордэ. Это случилось 12 июля 1793 года.
Два его друга - соперника нашли вскоре свою смерть в
объятиях гильотины. Сен-Жюста и Робеспьера термидорианцы казнили всего год
спустя - в 1794 .
На Марию Ленорман стали смотреть с опаской и восхищением. Ее
Слава теперь шла впереди ее Предсказаний.
- Мадам Богарнэ, я Вас умоляю, задержитесь еще на минуту!
Мария-Анна загадочно улыбнулась обворожительной посетительнице. - Вы, кажется,
не поверили моему гаданию до конца?
- Вы станете Императрицей, Мадам, не очень скоро, но
станете. А человек, полюбивший Вас, одарит Вас не только короной и богатством,
но и страстным, неослабным вниманием. Правда, потом:
- Что - потом? - встрепенулась Жозефина.
- Он предаст Вас. Но это будет не скоро. Вы успеете
насладиться и пресытиться его Любовью.
- Но я даже не знаю, о ком Вы говорите! - вспыхнула дама в
красном.
- О Наполеоне Бонапарте, будущем Императоре Франции, первом
Консуле Республики! - Мария-Анна Ленорман склонила колени перед Жозефиной.
- В Ваших силах, Мадам, будет верить или не верить в мои
предсказания, и защищать меня перед другими силою власти данной Вам,
Императрице Франции. Жозефина смотрела на нее, не в силах вымолвить ни одного
слова. Говорить такие слова о человеке, который лишь недавно был представлен ей
на одном из вечеров, и которого она едва знала!
Предсказание Марии-Анны в этот раз исполнилось не скоро.
Императрицей Франции Жозефина Богарнэ стала лишь спустя восемь лет. Но, как
жена Первого Консула Республики, она осыпала Марию-Анну дорогими подарками и
неослабным вниманием.
Ленорман стала личной гадалкой Жозефины, и почти каждый день
баловала ее благоприятными прогнозами свой простой и загадочной колоды из 36
карт, с не всегда понятными узорами и рисунками. Наполеону не очень нравилась
тесная дружба Жозефины с экстравагантной гадалкой и, став Императором, он
постарался отдалить Ленорман от супруги, а после того, как во время очередного
гадательного сеанса она предсказала ему бесславное поражение в войне с Россией
и ссылку на остров Эльба, и вовсе разгневанно вышвырнул ее из столицы!
Мария-Анна не унывала. Как никто другой, она знала цену тщете
человеческих страстей. В ссылке она написала книгу о встречах со знаменитостями
во время гадательных сеансов и, назвав их "Записками Французской
Сивиллы". Она имела право называть себя так. Ее слава по - прежнему на два
шага опережала ее предсказания. Не было отбоя от богатых и знатных клиентов.
Салон Анны-Марии несколько раз поджигали, пытались ограбить.
Но она не страшилась Смерти. Потому ли, что знала ее Тайны? Или просто потому,
что ее срок еще не настал?
- Госпожа Ленорман, Вы заблуждаетесь! Вы не знаете обычаев
нашей страны. Я дворянин, а в России дворян не вешают, - с изысканным поклоном
молодой человек в военном мундире с пышными аксельбантами с серебряными
наконечниками отошел от гадалки.
- Я редко ошибаюсь, мсье Муравьев,- сухо, с достоинством
ответила та. - Для Вас Государь сделает исключение, не волнуйтесь!
- Оставьте свои гибельные замыслы, быть может, Вам тогда и
удастся ловко обмануть Судьбу. Но я точно знаю, что Вы не хотите этого делать.
Готовьте шеи, господа! - Мария-Анна чуть усмехнулась. Ваш срок отмерен.
Проживите с пользой хотя бы те 11 неполных лет, что вам остаются. Ничем не могу
помочь! - Прорицательница сложила руки на груди и тихо поклонилась недоверчивым
русским офицерам. Они ответили ей молчаливым, потрясенным поклоном.
- По мне некому плакать, Жаннетта, - спокойно возразила ей
Мария. У меня нет семьи. И потом, я уже тебе говорила, я не умру от огня или
воды. Смерть моя придет от удушья. От той самой подушки, которую ты взбиваешь!
- Но мне все равно нужно будет на чем-то спать! - хрипло
рассмеялась Ленорман и зашлась в сотрясающем все тело, кашле, больше похожем на
лай.
Майский день 1843 года постепенно клонился к закату.
Внезапно она открыла глаза и тихо произнесла:
- Я скоро покину этот мир, моя славная Жаннет! Мне осталось
жить полтора месяца. Не рыдай по мне, без тебя хватит слез. Толпа на моих
похоронах будет в четыре раза больше сегодняшней. Пусть люди не ищут секрета
волшебства моего гадания в книге. Его там нет. Все слишком просто, милая
Жаннет: надо иметь воображение, интуицию и большую веру в то, что ты делаешь!
Ровно через месяц, 23 июня 1843 года, в дом знаменитой на
весь мир "Французской Сивиллы" проник неизвестный в черной маске и
задушил прорицательницу. Ни драгоценности ни деньги из ее дома не пропали.
Убийца так и не был никогда найден.
Марию-Анну - Аделаиду Ленорман, которую все уважительно
называли "Мадам" хоронил весь Париж.
