В строительной зоне, куда зеков ежедневно доставляли из лагеря на работу в «шарабанах», сваренных из железа будках, установленных на грузовики, около столового барака зеки поймали грача. Надо исхитриться, что бы в зоне поймать такую птицу. Они подметили, что на мизерные пищевые отходы, выброшенные у столовой, слетаются птицы. Сделали из сетки для просеивания песка как бы капкан, натянув сетку на деревянную раму, которую приподняли под углом над землёй и подпёрли палкой с привязанной к ней верёвкой. Если дёрнуть из засады за верёвку, сетка, натянутая на раму падает на землю, накрывая птицу.

Еды, состоящей в основном из овсяной болтушки с добавлением картошки и рыбы, хватало только лишь, что бы не протянуть ноги. Особенно не хватала еды одному москвичу, рослому, килограмм под сто десять мужику, который всё время просил рабочих с воли принести ему котлетку из рабочей столовой, находящейся за зоной.

Конечно, лагерь строгого режима, особенный, куда с одной судимостью не направляли, а на восемьсот человек заключённых дай бог если найдётся пятьдесят зеков с двумя судимостями, но кормить то всё-таки надо. Суд ведь не к пытке голодом приговаривал.

Народец в лагере был подобран особенный, многие прошли по лагерям пол России, сиживали и в колымских лагерях. Старый вор, родом с Тверской Пролетарки, даже кличку такую имел – Коля Колыма. Он никогда не работал, лежал на самодельных нарах, а лагерная молодёжь варила ему чифир.

Прораб, молодой инженер, как-то подошёл к Колыме с предложением:

- Коля, всё равно в безделье лежишь на нарах целыми днями. Мне надо учёт завозимого самосвалами грунта вести. Может, возьмёшься?

- Молодой человек, - вежливо отвечает Колыма, - ты решай, пожалуйста, все вопросы с бригадиром. Он знает наши порядки, и знает как поступить в том или ином случае.

Прораб прекрасно понял Колыму и с тех пор больше напрямую с зеками не стал иметь дел, а всё руководство осуществлял через бригадира Ваську, опытного зека, получившего свой первый срок за убийство с ограблением в год рождения прораба, и отбывшего за это убийство в колымском лагере двенадцать с половиной лет. Здесь Васька отсиживал третий срок за мелочную кражу, совершённую по пьянке. Этот бежецкий лагерь он называл «пионерским». Васька исподволь учил Владимира Николаевича зоновским порядкам, который после института попал в прорабы и на работу с зеками. Безжалостность, жестокость, взаимная неприязнь между заключёнными, вообще философия жизни зека, поражали его.

- Вась, а как же получается, что многие зеки не работают. Вот у Бамбулы на воле семья осталась, ребёнок маленький – ведь надо алименты выплачивать? А он не работает.

- Здесь такими категориями не живут. Здесь главным является собственное выживание.

Как-то Владимиру Николаевичу один зек сказал:

- Как ты, молодой инженер, можешь с нами работать. Ведь здесь в основном собралась мразь. Ты не смотри, что я сам такой, но дай мне в руки автомат, половину уложил бы, не задумываясь. Другую работу что ли не можешь найти?

Пойманный грач был привязан за лапку верёвкой к скамейке и москвич, закатав рукава куртки деловито суетился, собирая дровишки для костра, вычищая ведро. Нет сомнений, что судьба грача была предопределена.

В это время через контрольно-пропускной пункт в зону вошёл заказчик, старичок семидесяти лет. Личность примечательная и своеобразная. Инженер-строитель с высшим довоенным образованием, Александр Михайлович в свои годы был достаточно крепкий старик и продолжал работать. В работе был весь смысл его жизни. Ещё до войны он закончил в Питере институт и  оттуда по направлению партии был направлен в захудалое Нелидово на строительство шахт. Потом по тому же направлению, был переведён в Бежецк. Однокашники его уходили на пенсию с крупных постов в столице и в том же Питере, а он так и не вырос, остался в рядовых. Была в нём какая-то чудинка, например, разбираясь дотошно, скрупулёзно в мелочах, мог упустить большое и главное. Когда всех вольных работников для допуска работы в зоне собрал на инструктаж «кум» – так называют в лагерях оперативных работников, Александр Михайлович своим вопросом сумел распотешить всех. Кум, огненно рыжий капитан, собрал на инструктаж человек двадцать – механизаторы, водители, линейный персонал. Инструктирует, объясняет, что нельзя в зону проносить водку, оружие, брать у зеков деньги, оставлять в зоне без присмотра оптические приборы – нивелиры и теодолиты. Почему приборы нельзя оставлять? Пропасть могут. Зеки через них за женщинами на воле наблюдают и онанизмом занимаются.

И тут, по окончании инструктажа, когда было сказано традиционное: есть вопросы?,  Александр Михайлович поднял руку и ошеломил кума вопросом:

- А что такое значит заниматься онанизмом? Это что, дрочат что ли?

Куму, подозрительному от профессии, изначально показалось, что Александр Михайлович шутить над ним изволит. Остальные присутствующие весьма вопросу развеселились. Вот такой он был довоенный инженер.

И вот входит он в зону и сразу к нему выдвигаются четыре зека. Нужна информация с воли. Ограничение свободы имеет наряду со всеми сопутствующими ущемлениями и ограничение  в доступе к информации. Поэтому, все новости с воли всегда очень интересуют заключённых.

Прораб подошёл:

- Александр Михайлович, там у столовой ребята грача поймали, хочешь, сходи, посмотри. – Хотел добавить – «пока не съели» – но воздержался.

- Чего ребята, птичку поймали? – вежливо поинтересовался Александр Михайлович у окруживших его зеков. Ребята – воры, убийцы и насильники согласно кивнули бритыми головами:

- Ага, поймали.

- Теперь придётся птичку-то кормить, – наивно предположил Александр Михайлович.

Ответил Гена, отбывающий небольшой срок за убийство, всего шесть лет почему-то:

- Ну уж х.. в рот! Пусть он нас кормит.

У Владимира Николаевича от внутреннего смеха коленки ослабли. Заулыбались и зеки, понимая комичность ситуации.

А от столовой уже потянуло дымком. Москвич развёл костерок, установил ведро с водой, закатал рукава на свои здоровенные ручища, и принялся потрошить пойманную «птичку».

Svetozar