Федор Конюхов: Я видел НЛО и управлял собаками мыслью
 Всемирно известный путешественник рассказал «Сегодня» о
том, как собирается сделать Украину океанской державой и дойти из Подмосковья
до Киева пешком, о телепатических способностях собак и верблюдов и огненных
столбах в океане.Он первым в мире достиг пяти полюсов планеты, вторым
покорил все высочайшие вершины, пять раз ходил под парусами вокруг света.
«Сегодня» нашла его в селе Атманай Запорожской области, где путешественник
гостит у родителей — Федор Филиппович, в июне вы сошли с дистанции во время
экспедиции «По следам Великого Шелкового пути» из-за укуса клеща. Как вы себя
сейчас чувствуете? — Сейчас уже себя хорошо чувствую — отошел на родной
земле рядом с родителями. Мама и папа отпраздновали 5 августа 93 года и 94
года. — Экспедиция по Великому Шелковому пути еще продолжается.
Вы планируете к ней присоединиться? — Со временем — да. Но вначале хочу побить мировой рекорд
по самому быстрому переходу на пути Марсель — Тунис. Вот 6 сентября буду в
Москве, продлю шенгенскую визу и сразу туда. — Это будет одиночное плавание? — Нет, там будет целая команда, 25 человек русских и
французов. А бить рекорд будем на самой большой спортивной яхте. Хочу
посмотреть на нее в деле: планирую построить такое же большое судно — 50 метров
в длину, 3 мачты — и обойти на ней вокруг света за 80 дней, побив все мировые
рекорды. Сейчас стране, яхтсмену которой это удается сделать, присваивается
статус океанской державы. Хочу, чтобы, кроме Франции, Англии и США, он был еще
и у Украины, и России. — А сколько времени уходит на то, чтобы построить яхту? — 9 месяцев, как на рождение ребенка. А потом надо будет
вначале пройти через Атлантику, провести испытания и уже через полтора года
можно будет выходить и на мировой рекорд. Но это все возможно только при
правильном финансировании. — К слову, о финансировании. Прочла о вас такой анекдот:
Федор Конюхов на деньги, выделенные государством, уже купил туалетную бумагу и
спички... Как на самом деле обстоят дела со сбором средств на ваши экспедиции? — Я никогда не жалуюсь, что меня не финансирует
государство (исключение, пожалуй, только экспедиция «По следам Великого
Шелкового пути» — на нее мне выделили госденьги). Если оно не хочет этого
делать, значит, эта экспедиция ему не нужна. Найду того, кому она будет нужна.
Если же и в этих поисках меня ожидает неудача, тогда пересматриваю свои цели и
задачи, чтобы заинтересовать спонсоров, рекламодателей,
научно-исследовательские учреждения. Ведь во время экспедиций я собираю большой
материал, на основе которого потом защищают докторские, кандидатские. Например,
когда я шел вокруг света на яхте, то каждый день брал по 3 ведра воды,
пропускал ее через фильтры. На основе полученного материала уже в институте
определяли, какой планктон, какие осадки на том или ином участке океана, почему
там вода красная, а там желтая. А вообще, мне жаловаться не на что. Часто мы с женой
сидим и думаем: вот не найду спонсора, и я останусь дома. И больше поработаю
творчески. Я же еще и художник. Мне хочется больше писать картины, делать
выставки. А из-за экспедиций нету времени. Поэтому если какая-то срывается, то
и я, и все домашние радуемся. — Какое из ваших многочисленных достижений для вас самое
главное? — Я сейчас в таком возрасте, что самым главным своим
достижением считаю паломничество на Афон. А остальные экспедиции я не выделяю.
Ну как можно сказать, что поднятие на высочайшую вершину мира Эверест не было
главным для меня? Или как то, что я прошел вокруг света на яхте мимо мыса Горн
или достиг Северного и Южного полюсов, не может быть главным? — Почему тогда Афон вы так выделяете? — Когда меня укусил клещ, мне из Москвы звонили и
говорили: «Ты, наверное, самый грешный. 16 человек в экспедиции — никого из них
не тронул, только тебя». К тому же на тысячу клещей — только один заразный, и
он пришелся именно на меня. Потом, когда я уже оказался на Афоне, прошел по
тысячелетним тропам, выложенным в лесу, посетил монастыри, скиты, я подумал:
должно быть вся эта история с клещом произошла, чтобы я побывал на Афоне, иначе
времени бы так и не выкроил. Если тело свое я подлечил в больнице, то здесь —
душу. Вот за этим и поехал на Афон. Тем более что в декабре мне исполняется 58
лет: годы уже такие, что надо больше молиться, чем путешествовать. — Федор Филиппович, происходило во время ваших экспедиций
что-то такое, что выходило за рамки понимания? — Конечно, происходило. Вы спросите о летающих тарелках —
я их видел. Вы спросите о чудовищах, которые обитают в океане, я их тоже видел.
Но я не очень люблю об этом говорить: у кого-то может сложиться впечатление,
что у меня разыгралась фантазия. — И все-таки, расскажите, пожалуйста, несколько
эпизодов... — Когда мы проходили Бермудский треугольник, в сумерках
увидели желто-белые точки, похожие на звезды, которые беспорядочно перемещались
по горизонтали. Их видел не только я, но и другие члены экипажа. А еще бывало,
что идешь на яхте, а из океана вырывается огненный столб, как при газосварке.
Подхожу ближе — он исчезает и появляется в другом месте. — А какая из экспедиций была самой опасной? — Риск везде был большой. Экспедиции отличались только
степенью его концентрации. Скажем так: у меня было 100 опасностей на Эвересте
за неделю, и те же самые 100 опасностей на пути к мысу Горн за 6 месяцев. К
тому же у каждого человека существует свой лимит риска. Один сто раз рискует,
на сто первый погибает. Другой — десять раз рискует, на одиннадцатый погибает.
Поэтому при каждом путешествии я прошу Бога увеличить мой лимит риска. — Что вы делали в тех случаях, когда понимали, что
ситуация — на грани жизни и смерти? — Таких случаев было много. Я ведь уже больше 30 лет в
экспедициях. Каждый раз надеялся на Господа Бога, молился, и он меня
вытаскивал, когда я уже ничего не мог поделать. Но, как говорится, на Бога
надейся, а сам не плошай. Произошел со мной один такой случай в Антарктиде. Там
поднялся сумасшедший ветер, просто с ног сбивал, а еще нужно нарты тащить, а на
них груз больше ста килограммов. В общем, в один момент я понял, что просто не
могу сдвинуться с места. Тогда я залез в палатку и начал думать, как быть.
Решение пришло в голову необычное. Я подумал: «А что если ветер пропускать
через себя?». И начал представлять себя решетом. С этим настроем я несколько
дней просидел в палатке. Потом выхожу из нее, вижу, что ветер по-прежнему
сильный, но меня не сбивает с ног, а как бы проходит через меня. Думаю, что
подобный эксперимент у каждого при желании может получиться — в нас во всех
сидит экстрасенс. — В этом случае вам удалось справиться со стихией. А как
насчет диких зверей? Не нападали на вас, к примеру, белые медведи, во время
трансгренландской экспедиции на собачьих упряжках? — В Гренландии действительно много белых медведей, и они
достаточно опасные. У моего напарника-эскимоса был карабин и лицензия на
отстрел, в случае если пришлось бы защищаться. Но, получается, что
единственный, кто на меня напал за все время моих странствий, — это маленький
клещ. Но он не менее опасен, чем медведь: от его укуса можно умереть. — А с кем вам было проще управляться — с девятью лайками
в Гренландии или с «кораблем пустыни» на Великом Шелковом пути? — Я животных очень люблю. У каждого из них свои повадки,
свой характер. Но и в случае с лайками, и в случае с верблюдом между ними и
хозяином должна быть тесная связь. Чтобы она установилась, я перед гонками на
собаках в хижинах по полгода с ними жил. Особенно должна быть тесная связка с
вожаком упряжки. Там же нет ни вожжей, ни руля. Нет даже кнута — бить собак
сейчас запрещается. А ты сам весь закутан-замотан, трудно головой в сторону
повернуть. Как в таких условиях управлять упряжкой? Только через вожака. Ты
просто думаешь, что нужно повернуть направо, а он эту мысль должен уловить. А верблюд еще сложнее, чем собака. Он одновременно и
добрый, и злой, и очень умный, и очень тупой. Если он тебя полюбит, то будет
слушаться. Если нет, может и убить. При этом тоже умеет читать мысли на
расстоянии: если хвалят его, подойдет, голову на плечо положит. А если
обидится, может и отомстить. — Такое своенравное животное. Вы не побоялись своего
младшего сына везти на нем? — Я выбрал самого тихого, самого доброго молодого
верблюда. Николай называл его Бомби. Он Колю очень любил. Чтобы перевозить
сына, мы купили две огромные корзинки, сплетенные из тростника. Их мы повесили
по бокам верблюда. В одной был Коля, в другой — вещи, она была противовесом.
Коле в корзинке уютно было: он мог там спать, кушать. Вечером мы уставшие, с
ног валимся, а он наотдыхается в корзинке и хочет играть. — Федор Филиппович, чтобы переносить все тяготы
экспедиций, как вы поддерживаете свое здоровье? — Раньше я больше тренировался физически. Бегал в день по
50, по 100 километров. В молодости я получил звание мастера спорта по лыжам, по
бегу, по яхтенному спорту. Сейчас же я больше духовно себя настраиваю, чем
физически. Уже есть опыт, я уже больше доверяю духу, чем телу. — На какие экспедиции вы еще себя настраиваете? — После Шелкового пути вернусь домой, дай Бог, в середине
ноября, а там дальше надо вылетать в Гренландию. Хочу пройти по тому же пути,
что мы проделали с эскимосом Хансом. Мы тогда побили мировой рекорд датчан по
самому быстрому пересечению на собаках Гренландии с востока на запад. А сейчас
я хочу выйти в одиночку и побить свой же рекорд с Хансом. Еще в планах — делать
паломнические экспедиции. Мы мечтаем выйти из Сергиева Посада и пройти до
Киево-Печерской лавры: сами будем пешком идти, а вещи нагрузим на осликов. Да,
это будет медленно. Но мы именно так и хотим. Вы знаете, моя бабушка ходила в
Киев пешком из нашего села. По двадцать дней шла. А я спрашивал: «Бабушка,
зачем идти, ведь можно сесть на поезд и доехать». А она говорила: «Пока идешь и
молишься, сам путь становится паломничеством». Поэтому мы и собираемся до Киева
пешком дойти. А еще я бы хотел создать школу путешественников. Ведь
учат же на инженеров и банкиров. На путешественника тоже надо учиться. В этой
школе можно было бы преподавать парусный спорт, альпинизм и др. Это моя
заветная мечта. Я ведь, по сути, все уже сделал: дерево посадил, дом построил,
детей вырастил. А вот учеников не воспитал. «НАМ В ЭКСПЕДИЦИЯХ ЛЕГЧЕ, ЧЕМ ЗДЕСЬ, СРЕДИ ЛЮДЕЙ» По современным меркам семья у Федора Конюхова большая: у
него трое детей и пятеро внуков. Сын Оскар — главный помощник во всех
начинаниях отца — он менеджер всех его проектов. Дочь Татьяна живет в США. А
самый младшенький Коля еще ходит в садик. Сейчас в селе Атманай Федор гостит у родителей с женой
Ириной (она доктор юридических наук, профессор) и младшим сыном. «Мы стараемся
не приезжать все сразу. У моих родителей годы большие, им будет тяжело, если
такая орава наедет», — говорит путешественник. Пока он в перерыве в интервью
пил чай, мы пообщались с его женой Ириной, которая сопровождала Федора во
многих его экспедициях. Она рассказала о своих личных открытиях, сделанных во
время этих путешествий. — Во-первых, я убедилась в истине, что нельзя идти со
своим уставом в чужой монастырь. Мы, например, когда жили в Монголии, решили
топить юрту не кизяком, как там принято, а углем — и чуть не угорели. Почему?
Потому что в юртах можно топить только кизяком: он дает тепло, при этом легко и
быстро испаряется, не съедая кислород. Во-вторых, я поняла, что нам в
экспедициях легче, чем здесь. Да, стихии непредсказуемы. Но ты отвечаешь сам за
себя. А здесь, среди людей, ответственности, напряжения гораздо больше. И
в-третьих, настоящая наша жизнь в путешествиях, а не дома. При этом
путешествовать нужно не столько ради удовольствия, сколько ради погружения в
другую среду. И чем она будет более естественна, тем важнее для человека. ФИГАРО ЗДЕСЬ, ФИГАРО ТАМ. Федор Конюхов родился 12.12.1951 в с. Атманай Запорожской
области. Его называют универсальным путешественником. Объяснение тому простое:
он знакомится с самыми труднодоступными уголками земного шара самыми
разнообразными способами: на яхте и гребной лодке, на лыжах и велосипеде, в
собачьей упряжке и верхом на корабле пустыни. При этом он бьет мировые рекорды
и идет впереди планеты всей. Так, Федор — первый в мире человек, который достиг
5 полюсов нашей планеты. Он побывал на Северном и Южном полюсах, на полюсе
относительной недоступности в Северном Ледовитом океане, на полюсе высоты
Эвересте и на полюсе яхтсменов — мысе Горн. Также он первым в России (Федор
родился в Украине, но постоянно живет в России) выполнил программу «Большого
шлема». А для этого нужно было взойти на высочайшие горные вершины всех
континентов и покорить Северный и Южный Полюса. Также на его счету 5 кругосветных путешествий. А
начинались все эти хождения по миру с того, что в 15 лет Федя Конюхов пересек
родное Азовское море на рыбацкой лодке. В перерывах между экспедициями Федор
успевает руководить лабораторией дистанционного обучения в экстремальных
условиях, пишет картины и книги. Елена Токарчук
http://www.segodnya.ua/interview/14074102.html |
